Моксель медленно пробирался по колдобинам на противоположном берегу Клязьмы. Если бы мы в прошлый раз отправились сюда на автомобиле, а не пошли пешком, вдохновение, подарившее миру мое «На том берегу» вряд ли посетило бы меня. Возможно, в многоэтажной части посёлка с гаражами и подобием промзоны, через которую мы в этот раз въехали в Васильевское, на самом деле нет достопримечательностей; кроме того, поездка на машине при прочих равных уступает пешеходной прогулке по местности. И вспоминать про это микро-путешествие было бы нечего, если бы не небольшой мемориал, фотография которого предваряет запись в блоге.
Мне нравится рассматривать памятники Великой Отечественной Войне в небольших населённых пунктах. Они трогают меня больше, нежели посещаемые толпами людей грандиозные мемориальные комплексы в крупных городах. Тут можно не спеша и в полном уединении прочитать фамилии воинов и перечитать их еще раз сквозь навернувшиеся слезы; представить себе, каково это, когда столько членов одной семьи не вернулись к родным, и в очередной раз с благодарностью вспомнить поколение, подарившее нам жизнь и свободу.
А ещё такие памятники возвращают меня в детство. Моя бабушка родилась недалеко от легендарного села Бородино, и мои дошкольные года каждое лето проходили на даче в тех местах. На выезде из деревни Романцево около дороги стоял памятник солдату; бабушка называла его «Алёша».
— Это тот самый Алёша, про которого песня? — спросила я однажды.
— Песня про Алёшу, который стоит в Болгарии, — ответила бабушка. — А это наш Алёша.
Я так хорошо помню эту солнечную летнюю картинку, словно видела ее вчера. У подножия памятника росли живые маргаритки, мои цветочные тезки; сразу позади начинались густые заросли черемухи, и за ними берег спускался к реке Воинке. Слева от колеи грунтовой дороги теплый ветерок шевелил посевы возделанных совхозных полей с непременными васильками среди пшеницы…
Несколькими годами позже у меня было еще одно подмосковное лето. После моих пяти школьных классов встретить в деревне женщину, которая общалась с Зоей Космодемьянской незадолго до героической гибели последней, было настоящим событием. Тогда же видела я и человека, про которого односельчане поговаривали, будто он «ногу сам себе нарочно повредил, чтобы на фронт не идти».
Как большой любитель природы, замечу, что в то время о войне напоминали не только фильмы, книги, песни и рассказы фронтовиков. Посреди полей то и дело попадались островки с молодыми деревьями и кустарниками, которые выросли вокруг ямы от разрыва снарядов; на мою детскую радость, в подобных местах частенько водилась малина и прятались грибы. И в лесу там и тут медленно зарастали воронки самого разного размера.
– Большой был снаряд, – говорила бабушка. – Авиационная бомба, скорее всего.
Она знала в этом толк. Бывшая фронтовая связистка, обеспечивавшая телефонное сообщение под бомбежками и обстрелами, бабушка прекрасно разбиралась в том, какое оружие на десятилетия оставило такие отметины. Да что там деревня под Можайском: я помню, как рядом с Москвой прямо за нынешним МКАДом было дополна бывших окопов и ходов сообщения между ними. То был ближайший к столице рубеж обороны.
На прошлой неделе мы отметили семьдесят пять лет со Дня Победы. Когда-нибудь следы войны на лоне природы станут совсем незаметными. Но мы – не забудем.
